Следователь и Демон [СИ] - Александр Н. Александров

— Ну вы и скажете, Гастон… Но, предположим, вы в чем-то правы. Тогда возникает вопрос: зачем Мари выдумывать все это? Желание оказаться в центре внимания царственных особ? Этого добра ей хватает с головой. Стремление окунуться в тайну, стать частью загадочной и мрачной истории? Все может быть, но вспомните, как семь лет назад Воронцова покупала себе дом в Столице: она специально выбрала новостройку, в которой точно не было бы ни призраков, ни домовых. Она их боится. К тому же она лечится исключительно у алхимиков, избегая колдунов как огня, что тоже всем прекрасно известно. Мари, как и многие современные люди, опасается колдовства во всех его проявлениях. Есть даже слово для этого…

— Магикафобия, — подсказал Гастон.

— Вот-вот. Так что приехать сюда, в глушь, где соберутся люди, объединенные неведомым проклятьем и где, возможно, бродит существо, раздающее эти проклятия как шут конфеты… Нет, нет, это не в ее стиле.

— Но раньше-то она сюда ездила.

— Она могла и не знать про этого Менестреля. А вот как и когда… Это мы проверим обязательно. Завтра же я затребую у Малефруа гостевые книги за последние двадцать лет, и мы узнаем, кто из них сюда заезжал, когда и на какие сроки…

Он вскочил с кровати и принялся мерить комнату шагами.

— Идем дальше. Предположим, что призрак этого дудочника действительно существует и действительно как-то воздействует на этих людей — следователь ткнул пальцем в пол. —  Тогда выходит, что… Хм…

— Но вы же сами говорили, что призраки безвредны, —  заметил Гастон, аккуратно подкладывая в огонь тонкие щепки.

— Призраки — да. Но помимо призраков в нише бесплотных посмертных инкарнаций существуют и так называемые драугиры. Это, если хотите, отпечатки сознаний умерших людей, удерживаемые в оболочке могущественного проклятия и одержимые идеей вендетты…

— Они умею колдовать?

— Их способности весьма специфичны и, как правило, узконаправленны. Но я впервые слышу, чтобы драугир мстил столь неизбирательно.

— А, может, все-таки, избирательно? —  Гастон задумался. —  Может, есть что-то, что объединяет этих людей внизу?

Фигаро засмеялся.

— А вот теперь вы рассуждаете как настоящий следователь! Отлично, Гастон, отлично! Пройдемся по этому моменту. Пока нам известно лишь то, что все они, с их слов, бывали на Черных Прудах в разное время и — опять-таки с их слов — встретили здесь некое существо.

— Трое из них — государственные чиновники.

— Это-то как раз понятно, — Фигаро махнул рукой. — Пруды —отдых для  состоятельных господ; сапожники сюда не вхожи… Но мне интересно другое: в этих местах постоянно живет и работает более двухсот человек. Егеря, лесничие, слуги, клерки… Что же, никто из них, бродя по лесам, ни разу не столкнулся с этим… существом?

— Клерки не бродят по лесам, Фигаро… Но я понял, что вы имеете в виду. Действительно, забавно-с…

— Но вернемся к нашим потерпевшим. — Следователь подошел к разгоревшемуся камину и принялся греть руки. — Давайте временно допустим, что существо, обитающее в лесах — не выдумка, и что это действительно драугир. Тогда наиболее аутентичными сразу становятся два рассказа: история короля и история генерала.

— Почему?

— Потому что они наиболее точно описали именно встречу с драугиром. Всегда в отдалении, трудно различить черты, всегда некое действие, в нашем случае, игра на свирели, а затем — внезапное исчезновение. Всегда — рано утром или на закате. Однако наиболее тревожным выглядит сам факт кошмаров при отсутствии каких-либо наведенных проклятий. Это очень нехорошо, Гастон. Там, внизу, я не стал об этом говорить, но это, на самом деле, плохо.

— Объясните.

Следователь вздохнул. Подумал, подвинул к камину небольшое кресло с высокой спинкой, и сел, сложа руки на животе.

— Наиболее интересными, с точки зрения теоретической метафизики существами, — Фигаро говорил медленно, тщательно подбирая слова, — являются так называемые спрайты. Это общее название для Других существ, способных проникать в человеческие сны и как-то влиять на них — или через них. Многие из таких существ безопасны, например, суккубы. Они питаются энергией возбужденного сознания, но не приносят вреда — максимум, у их «донора» может с утра заболеть голова. Кое-кто из метафизиков даже утверждает, что суккубы откачивают «дурную кровь», иными словами, очищают застои эфирных каналов — и в этом, кстати, есть зерно истины. Или взять тех же Зубных Фей, поглощающих отбрасываемые детьми клочья материи и энергии — полезные падальщики, укрепляющие здоровье… Но есть и другие Другие, простите мне невольный каламбур, которые опасны, иногда — смертельно опасны. Буки, к примеру, питаются «виталом» выделяемым в ответ на стимуляцию страхом. Они кормятся, главным образом, на детях, и, обычно, не особо вредят, но голодная Бука может не рассчитать дозу стимуляции и запросто убить младенца. Потому-то их и уничтожают, но они живучи как тараканы… Или твари пострашнее —  ксенобиты. Они погружают жертву в тяжелое бредовое сновидение, где пытаются выкачать досуха. Если рядом нет хорошего колдуна-лекаря или, хотя бы, опытной ведьмы, то атака ксенобитов, обычно заканчивается комой и смертью. Они редки, очень редки, но специфической защиты от них не существует. И, наконец, спрайты-драугиры. Случаи столкновения с ними вообще можно пересчитать по пальцам, но именно они — самые жуткие и опасные твари. Главным образом, потому, что от их влияния невозможно защититься. Можно только развеять драугира — это, к счастью, несложно. Но для этого — и в этом загвоздка, Гастон — нужно найти могилу, в которой покоится его тело.

— Но у нашего драугира тела нет, — Гастон пожал плечами. — Его сожгли, помните?

— Это если верить легенде. А у меня нет причин ей верить — на то она и легенда. Но, конечно, полностью сбрасывать ее со счетов тоже нельзя… Кстати, малефиков, способных наложить посмертное проклятие, раньше сжигали именно по этой причине. Драугира без трупа не бывает.

— Хорошо, хорошо. Но почему от него нельзя защититься?

— Потому что мы до сих пор не знаем, что такое сон, что происходит со спящим сознанием и какие механизмы тут задействованы. Есть сны — просто бредовые обрывки дневных впечатлений. Есть сны — кривые зеркала, в которых наше подсознание танцует танго с самим собой —  с такими снами работают сейчас все эти мозгоправы, которые усаживают вас на кушетку, а сами сидят над душой и нудят про ваших родителей. И есть очень узкая, редкая группа сновидений, в которых вообще непонятно, что происходит.